12.3.1975 и что было дальше
Была среда, 12.3.1975, без нескольких минут шесть часов утра. В цокольном этаже главного здания панкрацкой тюрьмы стояли четверо мужчин, по лестнице тюремного блока поднимались наверх ещё трое. Затем шли по коридору, пока не остановились перед дверью одной из камер, одной из тех шести, которые были обозначены как «камеры смертников». Здесь осуждённые к смертной казни проводили последние недели или месяцы своей жизни. Тем временем, в здании тюрьмы раздался сигнал к подъёму. Открыли камеру, где находилась Ольга Гепнарова и приказали, чтобы она приготовилась к конвоированию. Трое мужчин, которые пришли за ней вместе с начальником смены - это были палач и два его помощника. На неё надели наручники и, так называемый, сковывающий пояс. Оба помощника, каждый с одной стороны, схватили её за руки и двинулись по коридору, а затем вниз по лестнице, палач шёл в нескольких шагах за ними. Через несколько минут они оказались на уже упомянутом цокольном этаже. Перед ними находилась дверь тёмно-зелёного цвета с плотной мягкой обивкой, а за ней ещё одна (уже обыкновенная). Они оказались в первом и самом большом из трёх помещений для приведения в исполнение смертной казни. У стола, покрытым белой скатертью, стояли два скрипучих стула. Здесь ожидали четверо вышеупомянутых мужчин - председатель коллегии Городского суда (Доктор права Р. не явился, замещал его другой судья), прокурор, начальник тюрьмы и врач. Заключённая была к ним подведена. Председатель коллегии прочитал резолютивную часть приговора и сообщение о том, что Верховный Суд ЧССР установил, что вынесение приговора и назначение смертной казни не привело к нарушению закона и приговор был этим судом подтверждён. В завершении он сообщил осуждённой, что её прошение о помиловании отклонено. Для дачи объяснения был вызван врач, который подтвердил, что осуждённая не беременна. Судья констатировал, что нет законных препятствий к приведению в исполнение смертной казни и дал сигнал палачу. Помощники палача втянули осуждённую в соседнее помещение на железную крышку люка размерами примерно 60х60 сантиметров, находящийся вплотную у стены. Из стены, на высоте около 2,30 метров выступала металлическая трубка (стержень), на которую была намотана верёвка с петлёй. Палач надел ей петлю и перешёл в третье, самое маленькое помещение, где находился рычаг, который запускал механизм люка. По сигналу он прижал рычаг к стене, в результате чего, крышка люка под собственным весом и весом осуждённой открылась и осуждённая «соскользнула» примерно на 30-40 сантиметров ниже ........ спустя, приблизительно, пятнадцать минут присутствующим врачом была констатирована смерть Ольги Гепнаровой.
События, связанные с казнью, являются одной из традиционных тем статей и дискуссий, касающихся этого дела. Некоторые неподтверждённые сведения повторялись так часто, что постепенно превратились в почти основные факты этого случая. Очень часто упоминалось, какой страх испытала Ольга Гепнарова по отношению к казни, какое огромное активное сопротивление она оказывала (будто бы сломала или прокусила палачу палец, в другой раз пишут, что таким образом был травмирован его помощник) и какие другие события (автор книги об Ольге Гепнаровой деликатно назвал это «некрасивыми подробностями») сопровождали казнь, что часто выставляется как противоположность её поведению в полиции, а позже - в суде, где попросила для себя смертную казнь и сообщила, что её не боится. Именно автор книги об Ольге был одним из первых, если вообще не первый, кто процитировал отрывок из книжки Грабала «Подземные речки». И сразу же её оценил как «более или менее воображаемую исповедь полицейского палача». Приводит там дословно следующее: « ... лично я против смерти, против смертной казни, повешения, с тех пор, как я вешал ту красивую девушку, которая так долго объезжала Строссмайерову площадь, пока там на остановке трамвая не собралось столько народу, что она взяла на себя смелость и влетела в них на грузовике и убила шесть человек и получила смертную казнь ... прежде чем я её отвёл и затем повесил, она обделалась, обмочилась, её стошнило так, что мне это моё ремесло опротивело ... поэтому я против смертной казни! ...» Постепенно эту информацию перенимали и другие журналисты, впоследствии разные авторы интернет-сайтов и статей об этом деле (на многих дискуссионных форумах пользователи высказывались об этом как о проверенных и подтверждённых фактах), а у них и другие журналисты. Некоторые из низ начали писать об этом как об «исповеди палача», которую Грабал заметил и обнародовал, другие, однако, исключили этого писателя полностью, также уже сегодня в некоторых статьях мы можем прочитать, что речь шла о подлинных показаниях палача. Однако, «пражский палач» Грабала является лишь литературной фигурой и маловероятно, чтобы случаи из книги имели какую-либо реальную основу. Ведь к другим описанным случаям относится тот, где «пражский палач вешал молодого мужчину, который исполосовал ножницами до смерти мальчика в кинотеатре «Метро», где он работал киномехаником» (дело Ярослава Папежа, казнённого в 1967 году - примечание автора). И описание продолжается так - «Но представьте себе его характер! Последнее свидание в камере смертников у него было с матерью и я лишь в последнее мгновение вырвал у него длинный гвоздь, которым он хотел заколоть маму ..... Помилуйте, как и кто мог ему подсунуть гвоздь в камеру смертников!, разозлился пражский палач, поднялся и начал прохаживаться и Писечны также ходил за ним туда-сюда .....» Здесь очевидно, что хотя автор и использовал реальную фигуру, но использовал её в вымышленном случае. Когда упоминаю саму «проблему» наличия длинного гвоздя, факт присутствия матери Папежа в камере смертников в ночь перед казнью представляется абсурдным и нелепым (до конца 1954 года осуждённые знали дату казни заранее и во время так называемой «последней ночи» могли писать прощальные письма и иметь свидания с родственниками, разумеется, не в камере и лишь некоторые из них - в то время это были, главным образом, осуждённые по политическим мотивам). Несмотря на это, во время самой казни могло что-то произойти из указанных «некрасивых подробностей». Как подтвердит каждый судебный патолог, самопроизвольное расслабление сфинктеров (соответствующих мышц тела) очень часто сопровождает процесс казни, особенно когда в качестве причины смерти выступает странгуляция, то есть, удушение от повешения.
Упоминание об исключительных событиях, которые должны были произойти во время казни, когда оказание активного сопротивления осуждённой могло привести к перелому пальца помощника и прокусу пальца палача, появилось где-то в середине девяностых годов. Сообщила об этом редактор Г. в одной из своих статей, которая была представлена как интервью с предполагаемым палачом. Уже тогда в обсуждении статьи появился комментарий человека, который о деле явно имел больше представления (полагаю, что это был бывший сотрудник панкрацкой тюрьмы - примечание автора), из которого часть я себе позволю процитировать «Очевидно госпожу редактора, много лет назад, когда это интервью появилось, (я её знаю лично), обманул кто-то из сотрудников Совета исправительного воспитания, который хотя, по некоторым описанным событиям, служил в Панкраце, кое-что, собственно, о казнях слышал от своих старших коллег». Помимо упоминания об исключительном событии, статья, собственно, содержала массу неточных и ошибочных сведений, которые настоящий палач должен был бы исправить.
Гораздо более важным, чем указанный документ, является 
содержание официального документа под названием «Протокол о приведении в исполнение смертного приговора». Туда записывались все подробности исполнения конкретного смертного приговора, включая вербальные и иные действия осуждённого. В Протоколе о приведении в исполнение смертного приговора в отношении Ольги Гепнаровой, однако, ни одного такого события не зафиксировано.
...и что было дальше
Непосредственно после смерти было составлено свидетельство об осмотре умершего. Спустя несколько часов тело было перевезено работниками похоронной службы в сопровождении ответственного сотрудника (как правило, это был один из помощников палача) для кремации, письменное согласие на это должен был написать присутствующий председатель коллегии. Затем урна была перевезена обратно в тюрьму Панкрац. Там она была на какое-то время помещена на хранение, а затем, после выполнения определённых законных условий, была передана семье. Сразу же на следующий день, то есть, 13.3.1975, об этом деле был проинформирован Районный народный комитет — регистрация смерти. В тот же день тюрьмой Панкрац — Прага о том, что приговор приведён в исполнение, была извещена также мать осуждённой. Соответствующее письмо ей, однако, было доставлено лишь 17.3.1975. Личные вещи осуждённой 18.3.1975 были отправлены в Государственную нотариальную контору в Праге 1 и переданы семье. И, наконец, один интересный факт — прошло какое-то время, прежде чем мне удалось найти записи о проведённых похоронах — Ольга Гепнарова, собственно, была кремирована не под своим именем, а под арестантским номером.
Примечание: процитированный текст взят из книги Богумила Грабала «Подземные речки», издательство «Пражская фантазия», 1991 год, 104 стр., IBAN: 80-7110-025-0.